Со смертью жизненный выбор, сделанный человеком, становится окончательным – его жизнь предстает пред Судией. Его выбор, обретающий форму в течение всей жизни, может иметь различный характер. Могут быть люди, полностью разрушившие в себе стремление к истине и готовность к любви; люди, которые во всем стали ложью; люди, жившие ради ненависти и растоптавшие в себе любовь.
Перспектива эта ужасна, но очертания подобного рода можно различить и в некоторых личностях нашей истории. В таких людях, вероятно, нет больше ничего, что можно было бы исправить, и разрушение доброго начала необратимо: именно это обозначается словом ад. С другой стороны, могут быть чистейшие личности, которые позволили себе целиком проникнуться Богом, и вследствие этого полностью открытые к ближнему – люди, всё бытие которых уже сейчас направляется общением с Богом, и их отшествие к Богу ведет лишь к завершению того, чем они уже стали.
Однако, согласно нашему опыту, ни тот, ни другой пример не представляют собой обычный пример человеческого существования. В самой глубине существа большинства людей – как мы можем предположить – за всеми движениями души сохраняется стремление к истине, к любви, к Богу. Но в конкретных жизненных решениях оно заглушается новыми компромиссами со злом – поток грязи заливает чистоту, жажда которой всё же сохраняется и которая, несмотря ни на что, вновь и вновь появляется из самой глубины и остается в душе.
Чистилище
Что происходит с такими людьми, когда они предстают пред Судией? Может быть, вся грязь, которую они накопили за свою жизнь, вдруг окажется неважной? Или происходит что-то другое? В Первом Послании к Коринфянам святой Павел высказывает идею о дифференцированном воздействии суда Божьего на человека в зависимости от его ситуации. Он делает это с помощью образов, которые являются своего рода попыткой выразить невидимое, но мы не можем трансформировать эти образы в представления – просто потому, что не можем заглянуть в мир по ту сторону смерти и не имеем никакого опыта потустороннего мира.
Павел говорит о христианской жизни прежде всего то, что она построена на общем основании: на Иисусе Христе. Это основание остается крепким. Если мы прочно стоим на этом основании и построили на нем свою жизнь, то мы знаем, что его не сможет вырвать у нас даже смерть. Затем Павел продолжает:
«Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, – каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем, сам спасется, но так, как бы из огня» (3, 12-15).
Страшный Суд
В этом тексте в любом случае становится очевидным, что спасение людей может иметь различные формы; что некоторые устроенные дела могут сгореть дотла; что для того, чтобы спастись, необходимо пройти лично «огонь», дабы окончательно стать открытым к Богу и обрести возможность занять место за трапезой вечного брачного пира.
Некоторые новые богословы полагают, что этот сжигающий и одновременно спасающий огонь есть Сам Христос, Судия и Спаситель. Встреча с Ним – решающий акт Страшного суда; перед Его взором любая фальшь тает, как воск. Встреча именно с Ним, Который, сжигая нас, преобразует и освобождает, чтобы мы могли стать поистине самими собой. Тогда все наши дела, которыми мы занимались в жизни, могут оказаться сухой соломой, пустым бахвальством и сгореть. Но в боли этой встречи, в которой нечистота и бренность нашего бытия станут нам очевидны, заключено спасение. Его взор, прикосновение Его сердца исцеляет нас посредством, несомненно, болезненного преобразования, «как бы из огня». И всё же это благословенная боль, в которой святая сила Его любви проникает в нас, как огонь, позволяя нам в итоге быть полностью самими собой и вместе с тем – всецело Божьими.
Таким образом, становится очевидным также взаимопроникновение справедливости и милости: образ жизни, который мы выбрали, имеет значение, но наша нечистота не запятнала нас навечно, если мы, по крайней мере, остаемся устремленными ко Христу, к истине и любви. В конце концов, эта нечистота уже сожжена в Страстях Христовых.
Воскрешение мертвых в день Страшного Суда (современная роспись)
В момент Страшного суда мы ощущаем и принимаем это преобладание Его любви над всем злом в мире и в нас. Боль любви становится нашим спасением и нашей радостью. Ясно, что мы не можем измерить «длительность» этого преобразующего горения в земных единицах времени. Трансформирующий «момент» этой встречи ускользает от земного хронометрирования: это время сердца, время «перехода» к общению с Богом в Теле Христовом.
Суд Божий является надеждой – равным образом потому, что он есть справедливость, и потому, что он есть милость. Если бы Его суд был только милостью, делающей неважным всё, что относится к земной жизни, тогда Бог остался бы нашим должником в ответе на вопрос о справедливости – вопрос, имеющий для нас решающее значение перед историей и перед Самим Богом. Если бы суд был чистой справедливостью, то он в итоге мог бы стать для всех нас исключительно поводом для страха. Воплощение Бога во Христе настолько тесно соединило друг с другом суд и милость, что справедливость получила твердую основу: все мы ожидаем нашего спасения «со страхом и трепетом » (Флп 2, 12). Несмотря на это милость позволяет всем нам надеяться и идти, исполненными доверия, навстречу Судии, Которого мы знаем как нашего «Ходатая», parakletos (ср. 1 Ин 2, 1).
Еще в раннем иудаизме существовала идея о том, что с помощью молитвы можно прийти на помощь усопшим в их промежуточном состоянии (ср. к примеру, 2 Мак 12, 38-45: I в. до н.э.). Соответствующую практику весьма естественно переняли христиане, и она стала общей для Восточной и Западной Церкви. Восток не признает очищающих и искупительных страданий душ в «загробном мире», но, конечно, признает различные степени блаженства и страдания в промежуточном состоянии. Душам усопших, однако, можно дать «отдохновение и прохладу» посредством Евхаристии, молитвы и милостыни.
Убежденность в том, что любовь может проникать в загробный мир, что возможно взаимно давать и получать, оставаясь связанными друг с другом узами любви по ту и по эту сторону смерти, была основополагающей для христианства на протяжении всех веков и сегодня также остается утешительным опытом. Кто не испытывал потребности донести до своих уже ушедших на тот свет близких знак доброты, благодарности, а быть может – и просьбу о прощении?
Теперь следует задаться таким вопросом: если «чистилище» попросту означает состояние очищения огнем во встрече с Господом, Судией и Спасителем, как в таком случае может вмешаться третье лицо, пусть даже особенно близкое к умершему человеку? Размышляя над этим, нужно отдавать себе отчет в том, что ни один человек не является какой-то замкнутой в себе монадой. Наши жизни находятся в глубоком общении между собой, посредством множества взаимодействий связаны друг с другом. Никто не живет сам по себе. Никто не грешит сам по себе. Никто не спасается сам по себе. В мою жизнь постоянно входит жизнь других: в то, что я думаю, говорю, делаю, совершаю. И наоборот – моя жизнь входит в жизнь других: во зло, как и во благо. Таким образом, мое ходатайство о другом вовсе не является для него чем-то чуждым, чем-то посторонним, даже после смерти. В переплетениях бытия моя благодарность ему, молитва о нем может означать маленький шаг к его очищению.
Ангелы сходят в Колизей за душами христианских мучеников
И вместе с тем нет необходимости сообразовывать земное время со временем Бога: в общении душ законы земного времени перестают действовать. Никогда не поздно тронуть сердце другого, так же как это никогда не бесполезно. Поэтому важный элемент христианского представления о надежде получает дальнейшее разъяснение. В сущности, наша надежда – это всегда надежда и для других; только так она может быть воистину надеждой и для меня. Нам, христианам, не следует заботиться лишь о том, как бы спасти самих себя.
Надо также задаться вопросом: что я могу сделать, чтобы спаслись другие и для них также взошла звезда надежды? Это – самое лучшее, что можно сделать и для моего личного спасения.
